Pasaulis pavargo nuo izraelio?

Labai griežtas izraelio laikraščio „Maariv“ straipsnis apie galimą liūdną izraelio, kaip aparteido politiką vykdančios valstybės, likimą. Kopijuoju visą, nes vertas įdėmaus perskaitymo:

Встреча министра обороны Эхуда Барака с военными корреспондентами, проведенная в канун праздника, была довольно стандартной. Ничего нового и необычного участники встречи не узнали. В ходе беседы с журналистами, отвечая на чей-то вопрос, Барак, не задумываясь, повторил то, что, с его точки зрения, является приемлемой для всех истиной, то, что мы привыкли слышать: мир, заявил Барак, просто не готов более принимать тот факт, что спустя 42 года после Шестидневной войны, мы все еще ведем себя так, будто мы намерены продолжать контролировать чужой народ, не ограничивая себя во времени.
Все мы, от министра до рядового гражданина, повторяем эту фразу (кто с надеждой, а кто в сердцах), однако не задумываемся о сути этого утверждения. Мы относимся к этой фразе так, словно это еще один аргумент в политическом споре, не более того. Но попытайтесь все же вдуматься в смысл этой фразы. Без привычных стенаний об антисемитизме и о том, что „мир нас не понимает“. Мир, тот самый, с которым мы ведем торговлю, поддерживаем научные, культурные, спортивные, а также – военные и разведывательные, связи, просто не намерен больше принимать то, что, как нам кажется, все еще подлежит дискуссии.
Я понимаю, что следующее сравнение оскорбительно и вызывает законный протест, я знаю, что принципы, на которых зиждется государство Израиль, не имеют ничего общего с несправедливейшими законами, введенными в стране белым меньшинством Южной Африки. Однако я почти уверен, что похожие слова говорили друг другу белые политики и граждане ЮАР в те десятилетия, которые предшествовали падению режима апартеида.
Ведь среди них были люди, не менее умные, не менее трезвомыслящие, не менее уверенные в справедливости своего пути, чем мы, израильтяне. Для них фраза „мир не готов принимать“ была не лишенным практического содержания лозунгом, а повседневной реальностью на протяжении десятилетий. В итоге, в ходе неизбежного процесса, на который было потрачено столько лишних лет, режим апартеида пал.
Это то, что нас ждет. Нам хорошо знакомы международные осуждения и используемая нами система защиты, когда мы постоянно напоминаем миру, что с нами произошло в прошлом. Однако мы все еще не знакомы с бойкотом. Мы не знакомы с ситуацией, при которой израильский деятель искусства должен будет отрекаться от своей страны для того, чтобы представлять свое искусство в мире.
Мы не знакомы с ситуацией, при которой академический бойкот – это не частная инициатива нескольких ученых, „ненавистников Израиля“, а норма в академическом мире. Мы не знакомы с ситуацией, когда израильским бизнесменам будет трудно торговать с иностранными государствами. Мы не знакомы с ситуацией, при которой любые действия правительства, любые, даже самые точечные, военные операции, сколь логичными и оправданными они не были бы, будут восприниматься в мире, как нелегитимные.
Где-то глубоко внутри мы все еще верим в то, что на самом деле мы прекрасные и справедливые люди. Что вот-вот должно произойти чудо, и все вернется на круги своя. Как когда-то в прошлом. Мы все еще верим, что мы крайне важны для западной цивилизации: оплот западной культуры в сердце исламского мира, который проявляет враждебность не только по отношению к нам, но и к ним, народам Запада.
Мы верим, что мы представляем интересы Запада, и этот факт даже самые большие наши недоброжелатели не могут отрицать. Все это верно. Однако в реальности, которая вытекает из фразы „мир не готов более принимать“, все вышеперечисленное не имеет никакого значения. Южная Африка тоже представляла часть интересов западной цивилизации. Но на определенном этапе стадии мир решил, что это больше не имеет значения.
Эхуд Барак произнес эту фразу в качестве аргумента в политическом споре. Он и возглавляемая им партия давно уже отказались от подлинной борьбы за реализацию того, что вытекает из этого утверждения. Фактически, партия Авода и лично Барак несут ответственность за крушение израильского левого лагеря, за крушение политического движения, которое верило в то, что необходимо предпринимать активные действия для того, чтобы изменить реальность самым кардинальным образом.
Когда Барак произносил эту фразу, он напоминал ультраортодокса, говорящего „Когда придет мессия“ – когда-нибудь, не при нашей жизни, не при моем участии. Может быть, мессия действительно придет, кто знает. Сомневаюсь, что это произойдет прежде, чем мы начнем болезненно ощущать на собственной шкуре, что означает фраза „мир не готов больше принимать“.